Я бы никогда не сказал, что этот улыбающийся полноватый норвежец с громадной седой копной волос, еще три года назад вступивший в седьмой десяток, - один из крупнейших в мире океанологов, исследователей Арктики, участник 25 полярных экспедиций. Скорее он похож на художника или музыканта. Ола Йоханнессен музыкой действительно увлечен. Но как слушатель. Он страстный почитатель оперы и во все полярные экспедиции берет записи своих любимых опер и говорит, что, слушая музыку среди полярных льдов, испытывает какие-то космические ощущения.

В Норвегии Йоханнессен очень популярен не только благодаря тому, что он всемирно известный ученый, профессор Бергенского университета, создатель и глава Центра по окружающей среде и дистанционному зондированию имени Нансена. Ола - известный яхтсмен, до сих пор продолжающий ходить под парусом. Правда, сам мировых рекордов не ставил, но зато подготовил несколько всемирно известных яхтсменов.

Ола Йоханнессен работал во многих престижных университетах Норвегии, Канады, Бразилии, в исследовательском центре НАТО в Италии, возглавлял кафедру Арктики в одной из военно-морских школ США.

Сегодня он руководит многими международными научными проектами, связанными с изучением Арктики, прогнозированием климата высоких широт. Ола Йоханнессен - член норвежского Национального полярного комитета, Европейского форума по климату. Он избран действительным членом международной Академии аэронавтики, Европейской академии наук и искусств и академий многих других стран. Он автор сотен научных публикаций. Но с не меньшей гордостью Ола говорит о том, что он создатель международного научного фонда "Нансен-центр" в Петербурге и руководит работой девяти санкт-петербургских аспирантов.

И хотя знал я о профессоре Йоханнессене еще давно от ученого секретаря "Нансен-центра", председателя океанографической комиссии Русского географического общества Владимира Волкова, с которым мы не раз бывали в арктических экспедициях, впервые познакомился с ним в Петербурге на открытии только что созданного на базе "Нансен-центра" научного фонда - уникального международного института, изучающего высокие широты Севера.

- На открытии научного фонда "Нансен-центр" в Петербургском государственном университете вы выступили с сенсационным заявлением о том, что через несколько десятков лет Ледовитый океан может полностью освободиться ото льда. А это еще неизвестно как повлияет на климат высоких широт и на тех людей, которые в этих широтах живут, то есть на нас с вами.

- Мы действительно сделали такой прогноз вместе с петербургскими сотрудниками нашего центра, изучив данные, полученные за последнее столетие, и выяснив, что площадь льда стремительно уменьшается. Только за последние двадцать лет поверхность однолетних льдов океана уменьшилась на 6 процентов - приблизительно на территорию Франции. Площадь многолетних льдов, твердых, как сталь, за это же время уменьшилась еще стремительнее - на 14 процентов.

Это означает, что за два последних десятилетия Арктика существенно меняет свой облик, теплеет. Это самые последние научные данные, полученные благодаря совместной работе ученых Бергена, Петербурга и Гамбурга. Они еще нигде не опубликованы, но сейчас мы готовим статью для самого авторитетного научного журнала "Сайнс", публикация в котором для каждого ученого такой же успех, как для спортсмена - победа на Олимпийских играх. В "Сайнс" мы уже опубликовали несколько статей, основой которых стали результаты нашей совместной работы.

- Но если ваш прогноз оправдается, то растаявшие льды просто затопят часть Европы, Азии и Америки.

- Этого не стоит опасаться. Если дрейфующие льды даже растают полностью, это не повлияет на уровень Мирового океана.

Попробуйте, например, бросить в бокал кусочки льда и увидите, что, после того как они растают, уровень жидкости останется прежним. Уровень океана поднимется, если начнут таять громадные ледниковые щиты, такие, как Гренландский или Антарктический. Если гренландские льды растают, то уровень Мирового океана может подняться на 7 - 10 метров. (Кстати, один из наших аспирантов сейчас занимается оценкой изменений мощности Гренландского ледника.) Если растает Антарктида, то уровень поднимется еще выше - на 75 метров. Но в ближайшие столетия это вряд ли нам угрожает - для этого климат на Земле должен кардинально измениться. К тому же у нас еще слишком мало данных для каких-либо прогнозов на более длительные периоды. Ведь почему мы говорим о динамике ледяного покрова за последние двадцать лет? Да потому, что только последние два десятилетия спутники изучают поверхность Арктики, а до этого такие наблюдения были просто невозможны. Да и не стоит излишне драматизировать ситуацию. Возможно, Ледовитый океан в будущем станет тем механизмом, благодаря которому эффект от выбросов в атмосферу углекислого газа, вызванных хозяйственной деятельностью человечества, будет несколько сглажен. Сам океан сбалансирует ситуацию. Ведь сегодня он содержит в десятки раз больше углекислого газа, чем атмосфера.

- Мне не раз приходилось бывать на дрейфующих станциях, летать с экспедициями на Северный полюс и даже опускаться с аквалангом под лед на вершине планеты, но сегодня, похоже, полярные экспедиции уже уходят в прошлое. Двадцатый век был, возможно, последним веком, когда Арктику изучали ногами. Сегодня все исследования основываются в основном на спутниковых данных.

- Вы не совсем правы. Хотя во многом сегодня эпоха дрейфующих полярных станций, трудоемких и дорогих экспедиций, как они ни близки нашему с вами сердцу, уходит в прошлое, а дистанционные спутниковые методы дают все больше информации, о которой раньше даже и мечтать не могли. Но спутники ведут наблюдения только за поверхностью океана. С их помощью легко получать данные о площади распространения ледникового покрова. А спутник, способный измерять толщину льда, Европейское космическое агентство планирует запустить только в 2003 году. Надеюсь, он принесет очень ценную информацию, но сегодня эта информация хотя бы частично доступна нам только благодаря мужеству, самоотверженности участников многих экспедиций.

И хотя прогресс развивается стремительно, но Арктика сегодня столь же сурова к человеку, как и во времена Нансена.

Я сам участвовал в более чем двадцати полярных экспедициях - летал на самолетах, ходил на научно-исследовательских судах, работал на полярных станциях, и не раз только мгновения отделяли меня и моих товарищей от неминуемой гибели. И все же мне будет очень жаль, если эта эпоха уйдет в прошлое и необходимость в полярных экспедициях, деньги на которые находить становится все труднее, исчезнет. И я уверен, что еще не одно столетие пройдет, прежде чем те же спутники смогут дать нам полную картину жизни Арктики, рассказать о том, что происходит подо льдами, в глубинах океана, достигающих нескольких километров, как ведет себя населяющий глубины живой мир, какова соленость воды на разных горизонтах, какова динамика течений. Сегодня наиболее полную картину можно получить лишь благодаря интегральному подходу.

- А как пришла мысль организовать Нансеновский центр в России?

- Ваша страна всегда уделяла огромное внимание исследованиям высоких широт. По-другому и быть не могло: ведь российское побережье Арктики - самое обширное, и жизнь на громадных территориях вашей страны во многом зависит от процессов, происходящих в Арктике, в Ледовитом океане. Но в советские времена исследования ваших ученых, их достижения в основном были недоступны мировому сообществу. А я думаю, вы понимаете, что наука от невозможности обмена данными, полученными учеными разных стран, только теряет. А когда в начале девяностых годов ваша страна начала становиться более открытой, более цивилизованной и на одном из научных форумов в Китае я встретил академика Кирилла Кондратьева, посвятившего многие годы изучению окружающей среды из космоса, я предложил ему организовать международный нансеновский центр в Ленинграде.

Почему в Ленинграде? Во-первых, Петербург всегда был столицей российских полярных исследований. Петербургские ученые внесли громадный вклад в изучение Ледовитого океана. Ну и конечно, потому, что Петербург связан и с именем Фритьофа Нансена. Еще в 1898 году Нансен был избран почетным членом Петербургской академии наук и всю жизнь этим очень гордился.

Когда я приехал в Ленинград, академик Кондратьев познакомил меня со своими коллегами. Один из них - доктор Леонид Бобылев - и стал директором открытого в 1992 году петербургского Центра по окружающей среде и дистанционному зондированию имени Нансена. С тех пор вот уже девять лет мы ведем совместные исследования Арктики с помощью спутниковых методов и изучаем глобальные природные процессы.

Главное направление нашей деятельности - разработка новых методов анализа данных спутниковых измерений состояния атмосферы, океана и земной поверхности и моделирование природных процессов. Сделать это без отлично налаженного международного сотрудничества просто немыслимо. Ведь для того чтобы предсказать, как изменится климат в Арктике, растают ли в будущем льды Ледовитого океана, как наиболее рационально вести добычу природных ископаемых, и прежде всего нефти и газа, предсказать катастрофические разливы нефти, которые, к сожалению, не исключены, или распространение радиационных загрязнений, надо четко понять динамику происходящих в высоких широтах процессов.

Сегодня мы вышли уже на новый уровень - на базе петербургского "Нансен-центра" создали один из первых в России научных фондов.

Я считаю, сам Нансен подсказал мне оттуда, с небес, идею создания такого научного центра в Петербурге.

...Когда еще в 1986 году я решил создать в Бергене свой исследовательский центр по изучению Арктики, то, конечно, решил назвать его именем Нансена - знаменитого норвежского полярного путешественника и посла мира. Именно Нансен возглавлял многие гуманитарные миссии: в 20-е годы был верховным комиссаром Лиги наций по делам военнопленных, помогал голодающим Поволжья. Имя Нансена священно для каждого норвежца, для каждого полярного исследователя, для людей многих стран. Ну и конечно, для каждого жителя Бергена. Мы гордимся, что Фритьоф Нансен был сотрудником Бергенского музея.

Но прежде мне надо было получить благословение потомков Нансена. Я связался с внуком Нансена - архитектором Йгелем Нансеном - и его внучкой Марит, написавшей очень интересную книгу о своем деде, встретился с ними и получил их одобрение. Кстати, Йгель очень похож на своего знаменитого деда - такой же высокий красавец.

Мне в жизни очень повезло: еще со студенческих времен для меня имя Нансена было куда более близким, реальным, чем для многих моих соотечественников. В Бергенском университете я учился у профессора Хокона Мосби - друга и сподвижника Нансена. Профессор всегда с восторгом рассказывал о Нансене, и часто в памяти его всплывали какие-то малоизвестные широкой публике детали.

Вот что вы, например, сделаете, если вам надо разделить на две части обычный листок бумаги? Сложите его вдвое, проведете ногтем по согнутому краю и разорвете на две части с надеждой, что линия разрыва окажется ровной. Так поступаете вы, так поступаю я, так поступают большинство людей. Но знаете, как поступал в этом случае Фритьоф Нансен? Он брал линейку, проводил посредине листа четкую карандашную линию, а затем разрезал лист. В этом был его характер. И не только благодаря смелости, упорству, но, конечно, и благодаря столь рациональному подходу экспедиции Нансена были такими успешными. Конструкцию "Фрама", который во время трехлетнего дрейфа выдержал самые тяжелые натиски льдов, он продумывал и разрабатывал многие годы. Снаряжение, продукты были подобраны так четко и разумно, что дали возможность многие месяцы двигаться на лыжах и собачьих упряжках к Северному полюсу. На пути к полюсу Нансен и его спутники не умирали от цинги не только потому, что питались мясом белых медведей, но и потому, что имели с собой необходимый запас продуктов. Я уже не говорю о том, что многие изобретенные Нансеном еще в ту эпоху приборы были столь совершенны, что океанологи используют их и по сей день - например, те же знаменитые батомеры Нансена, позволяющие брать пробы воды, измерять температуру на разных горизонтах.

И когда Нансен подводил итоги своей трехлетней экспедиции на "Фраме", позволившей приподнять завесы, покрывавшие великую неисследованную область вокруг полюса, он писал: "Мы не должны останавливаться. Еще много загадок зовут нас к новой работе на севере, еще многое предстоит исследовать, многое может быть раскрыто лишь долгими годами наблюдений". Эти слова Нансена я очень часто вспоминаю сам и напоминаю о них тем, с кем имею счастье работать и дружить.

Беседу вел Владимир СТРУГАЦКИЙ