Фундаментальную науку привыкли считать далекой от реальных потребностей общества. Однако, побывав в Институте биологии моря (ИБМ) ДВО РАН, я увидела, что исследования этого коллектива крепко связаны не только с настоящим и будущим Приморского края, но и с судьбой всей России.

Громко сказано? Отнюдь. Речь идет о безопасности нашей страны. Биологической и территориальной. Что связывает одно с другим? Вода Мирового океана. Сегодня она на российском Дальнем Востоке полна жизни. Моря здесь самые продуктивные, самые богатые, с точки зрения биоразнообразия и биоресурсов, среди всех морей, омывающих побережье Российской Федерации. Не зря именно на Дальний Восток приходятся 80 процентов национальной добычи рыбы, моллюсков, крабов, водорослей.

Трудно поверить, но представителей водного мира на планете гораздо больше, чем обитающих на суше. Ихтиофауна российских вод Японского моря насчитывает 350 видов, из которых только в заливе Петра Великого встречаются 310. Но более трети этих видов - южные мигранты, многие из которых появились там в основном за последние 20-25 лет и далеко не всегда мирно сосуществуют со своими соседями. 12 субтропических и тропических видов рыб, новых для вод России, отмечены в заливе за последние 5 лет (с 2001 по 2005 год). Но это совсем не радует. По данным Института биологии моря им. А.В.Жирмунского ДВО РАН, более трети века последовательно “инвентаризирующего” акватории Дальнего Востока, вылов рыбы в заливе Петра Великого за последнюю четверть века упал в пять с лишним раз. Российские прибрежные воды находятся под угрозой оскудения в связи с глобализацией, резким ростом транснациональной торговли. А точнее - неразумной политикой использования ресурсов и их плохой охраной.

Выступая недавно на Совете по координации деятельности региональных отделений РАН, директор ИБМ академик Андрей Адрианов (на снимке) неожиданно для многих присутствующих заговорил о нефтепроводе Восточная Сибирь - Тихий океан. Точнее, о том, что объем планируемой перегрузки нефти на берегах залива Петра Великого дойдет до 80 млн тонн в год. Предполагается построить 18 нефтехранилищ емкостью по 100 тысяч тонн. Возить нефть в страны АТР будут более 800 супертанкеров водоизмещением от 150 до 300 тысяч тонн. Это может стать бедой для биоресурсов Дальнего Востока даже без всяких аварий и протечек нефтепровода. Просто потому, что танкеры придут в наши порты не порожняком, а с балластными водами тех регионов, откуда тронутся в путь. В основном из портов теплых стран - Японии, Кореи, США. По данным программы “ГлоБалласт” (международной, но мы в ней не участвуем), ежегодно в танкерах переносится около 10 млрд тонн воды, в которой зарегистрированы 3000 видов водных организмов. Будучи привнесенными в наши воды, они начинают в них акклиматизироваться, и многие сумеют натурализоваться: из личинок вырастут взрослые особи, способные к размножению. А значит, произойдет инвазия - заражение сообщества наших гидробионтов чужими.

Незваные гости

Появятся и уже появились многие виды, которые относятся к числу обрастателей технических сооружений. Только за последние 10 лет в залив Петра Великого вселились 17 тепловодных видов морских беспозвоночных, все из которых оказались видами-обрастателями гидротехнических сооружений. Ученые проверили: если раньше за теплое время года на чистой металлической пластине, опущенной в воду бухты Золотой Рог, “нарастало” ­­2 кг обрастателей на 1 кв. м, то теперь может и до 20 кг. Пластина сплошь покрывается слоем асцидий, занесенных к нам с восточного побережья США. Увеличивается нагрузка на портовую гидротехнику, системы охлаждения предприятий, днища судов, а это оборачивается огромными экономическими потерями.

Почему у нас выживают тропические гидробионты? В результате естественной флуктуации климата, заброса теплых вод вследствие активизации теплых течений... В заливе Петра Великого в летнее время встречаются летучие рыбы, ловятся корифены и золотистые лакедры, а промысловые холодноводные виды рыб (минтай, навага, тихоокеанская сельдь, камбаловые) начинают мигрировать на север. В разы упал рыбопромысловый потенциал этой акватории. И наоборот, резко выросла интенсивность цветения вредоносных микроводорослей, продуцирующих очень опасные токсины. Например, александринум - одноклеточные существа, выделяющие сакситоксин, в 1100 раз смертоноснее цианида. Он вызывает нервно-паралитическое отравление, сопровождающееся амнезийным и диарейным синдромами, вплоть до летального исхода. Генетическими методами ученым не составило труда определить, что этот ядовитый клон александринума привнесен с балластными водами из портов Японии не только нам, но и в порты Австралии и Средиземного моря.

В мире ведь не зря появилась программа “ГлоБалласт”. Дело в том, что балластные воды - бич современного человечества. В начале 1980-х годов в Черное море занесли североамериканского гребневика. Он съел икру хамсы, чем вызвал экономические потери в размере 240 млн долларов в год. А вот урон на 500 млн долларов в год. Его нанес моллюск дрейсена, переселившийся из Днепро-Бугского лимана в Великие озера и вызвавший обрастание водоводов систем охлаждения промышленных предприятий США. Еще хуже пришлось Новой Зеландии, где несколько месяцев из-за цветения воды, вызванного массовым развитием в ней токсичных видов микроводорослей, были закрыты пляжи, а также внутренний и внешний рынки моллюсков и ракообразных. Они, пропуская через себя воду, накапливают токсины микроводорослей и становятся опасными для питания человека и животных. За эти месяцы хозяйства марикультуры разорились.

- Все эти беды - в виде массовой гибели морских животных и отравления людей - грозят и нам, если мы будем продолжать наплевательски относиться к балластным водам. Когда их было мало, все было не так страшно, но сегодня опасность стала угрожающей, - предупредил ученый. - В заливе Петра Великого уже обнаружены 25 видов потенциально токсичных микроводорослей. Сегодня комплексный экологический мониторинг и законодательная защита вод России от заноса чуждых организмов с балластными водами -это вопрос токсикологической национальной безопасности России.

Живая вода и не очень

Судя по данным Института биологии моря, в мире осталось немного стран, не имеющих законодательной базы по морским токсинам. Мы среди них - самая крупная. В США, Канаде, Чили, Австралии, Аргентине, Израиле вам не позволят войти с балластными водами в порт, заставят слить их в милях 50 от берега, там, где глубина не меньше 2000 метров. И, хотя этот метод не идеальный, не дает стопроцентного эффекта, не безопасен для мореплавателей, даже он не заложен в наши документы для танкерной перевозки. Как будто живем на другой планете. А ведь известны и более сложные способы обработки балластных вод, которых у нас скоро будет чудовищное количество, - физические, биологические, механические, химические... Они дороже? Безусловно. Но те, кто будет торговать нефтью, кто практически приватизировал недра Отечества, получат хорошую прибыль. Может, государству стоит заставить их услышать предупреждения ученых? Мы живем в одной стране, и, пока не поздно, надо принять экстренные меры. Нужно немедленно готовить и принимать закон о балластных водах, иначе Россия понесет гигантские убытки, которые отразятся не только на бюджете страны сегодня и завтра, но и на здоровье ее населения.

Точно так же, считает академик А.Адрианов, нельзя медлить и с законодательством о трансграничном переносе загрязняющих вод с территорий сопредельных государств. То бишь о сливах. Три крупнейшие реки Приморского края - Амур, Раздольная, Туманная - начинаются за пределами России. Учитывая это, наши соседи ставят самые грязные производства в нижнем течении этих рек и экономят на очистных сооружениях, сбрасывая отходы в воду. Реки становятся сточными канавами, несущими отраву через просторы России вплоть до Охотского моря, на самые богатые акватории Сахалина и к морскому заповеднику в заливе Петра Великого. Утилизировать отходы дорого, межгосударственные извинения, ­­­пока нет у нас законодательства о сливах, обходятся виновникам гораздо дешевле. И “аварии” на заводах Китая повторяются с завидной ритмичностью, будто по графику сливов. Не лучше ситуация в Северной Корее. На берегу реки Туманная, максимально близко к нашей границе, строятся и работают химкомбинаты, горно-обогатительные фабрики и рудники. И все их неочищенные стоки вода несет в наши края. Концентрация ионов тяжелых металлов в бурых водорослях за последние 15 лет уже увеличилась вдвое, в устьях этих рек нет здоровой рыбы. Концентрация диоксинов, нефтеуглеводородов и даже свежего ДДТ необычайно высока как в донных осадках, так и во внутренних органах рыб и животных. Если мы не намерены оставаться помойкой стран-соседей, надо находить деньги на экологический мониторинг прибрежных экосистем рек Амур, Раздольная и Туманная, узаконивать его, вводить международные нормативы по оценке экологического ущерба прибрежным акваториям, в том числе - заповедным. И на основе этих нормативов надо срочно заключать межправительственные соглашения по методам и оценкам экологического состояния рек, русла которых проходят по территории разных государств.

Из оглобли - тарантас!

Вот вам и “далекая от жизни” фундаментальная наука. С одной стороны, пристальное изучение водного мира Дальнего Востока - от молекулярного до экосистемного. Глубокие исследования, позволившие накопить материал для многотомного уникального издания “Определитель биоты российских вод Японского моря”. На русском и английском языках. С цветными рисунками и фотографиями. Первые четыре тома уже вышли, на подходе еще несколько, а всего, похоже, их будет 40! Для домашнего чтения такое издание вряд ли кому удастся приобрести - дороговато, а вот в библиотеки научных учреждений определитель попадет. По нему можно сделать общую характеристику групп гидробионтов Охотского моря, получить описание видов, выяснить диагнозы таксонов, по определительным таблицам провести идентификацию до видового уровня.

С другой стороны, четкое представление о том, как можно употребить эти знания для сохранения богатств вод Дальнего Востока и их приумножения. Причем, как заметил научный сотрудник Института биологии моря Сергей Масленников, “не ради “освоения” биоресурсов - на сто процентов освоили стеллерову корову наши предки, а ради культивирования их и воспроизводства путем применения наукоемких технологий для управления прибрежными морскими акваториями”.

Будучи одновременно и руководителем Консультативно-информационного центра аквакультуры и прибрежных биоресурсов при этом институте, Сергей Иванович то и дело переходит с академического стиля на язык бизнеса: от констатации проблемы к ее возможному решению. Деликатесы для большей части человечества - приморский гребешок, дальневосточный трепанг, тихоокеанская устрица, морские ежи, крабы, креветки - для него хорошо знакомые обитатели отечественных акваторий. Он знает, что в Азии марикультурные хозяйства поставляют на рынок массу продукции и получают огромные прибыли за весьма дорогой товар. Преуспевают в этом Корея, Новая Зеландия. В Китае уже создана индустрия, обеспечивающая инструментарием марикультуру. Даже крошечная Эритрея в Африке развивает марикультуру! Почему не развивает марикультуру Россия? “Да потому, - восклицает С.Масленников, - что до сих пор предпочитает охоту и собирательство цивилизованному сельскому хозяйству! В Китае в одной провинции Шаньдун в год выращивают 3,5 млн тонн гребешка, а у нас вся рыбодобыча за год дает 3 млн тонн продукции. И за ней надо по морю гоняться, сети забрасывать, людей на долгие месяцы от семьи отрывать, лишь бы эту рыбу поймать да заморозить. Разве сравнить ее потом по вкусовой да питательной ценности с мускулом гребешка или трепанга? А их такими в основном море да солнце сделало. Прямо по Гоголю: посади оглоблю - вырастет тарантас”.

Ну, эти слова я воспринимаю уже как чистой воды “агитбригадовщину” и прошу разъяснить, отчего тогда бизнесмены в очередь не стоят, чтобы в марикультуру свои деньги инвестировать, предпочитая квоты на вылов морских деликатесов?

- Именно потому, что у нас нет закона об аквакультуре, - говорит С.Масленников. - А без закона она словно падчерица в доме промысловиков. Для них ламинария, гребешок - добыча, а отнюдь не ягода с грядки, не результат завершения животноводческого цикла.

До абсурда доходит: хозяйство посадочный материал в садки разложит, по подсказке ученых как надо в воды открытых бухт выставит, два-три года от браконьерского разбоя да всяческих болезней убережет, за счет мониторинга, современных технологий вырастит урожай. А придет время его снимать - глядь, а тут уже чиновник из рыбнадзора: “Покупай квоту на вылов”. - “Так мы ж все сами вырастили!” - “Ничего не знаю. Самую первую молодь для посадочного материала из моря взяли? Значит, квота на вылов нужна. Иначе вы - браконьеры”. Нонсенс? Свинью выкормил, а тебе говорят - бери лицензию на отлов кабана, морковку вырастил - плати за сбор дикоросов.

Берегите донора!

А чиновники, если они не прямые взяточники, еще и мнят себя государевыми людьми, считают, что правы. Коли марикультуру у нас государство не поддерживает, в упор не замечает 30 с лишним лет, так чего же тогда им церемониться с частником от марикультуры? И не понимает чиновник, что море - донор человеческой популяции. Оно ему все время кровь сдает - биопродукцию для пропитания поставляет. Но крови у донора можно без вреда за раз взять 200 мл, а не трехлитровую банку! Море-донора надо защищать от перегрузок. А у нас чиновник не несет ответственности, если ресурсы будут разграблены, если потом и рыбакам работы не будет.

На выращивание деликатесных и диетических гидробионтов требуется давать время и создавать условия. Пока на Дальнем Востоке это реально. Можно найти бухты с чистой водой оптимальной температуры, организовать биотехнопарки и на пятый год реализации проекта можно уже закрыть не менее половины рынка Российской Федерации по гребешку. Надо принять закон об аквакультуре и объединять усилия субъектов РФ в Дальневосточном регионе, чтобы продвигать наукоемкие технологии в прибрежные морские акватории. Мы знаем, где и как это делать, потому что опробовали разработанные вместе с Тихоокеанским институтом биоорганической химии ДВО РАН методики на практике. Сейчас по нашей технологии работает, например, самое крупное марикультурное хозяйство дальневосточного юга России - “Нереида”. Его даже В.Путину показывали, когда он был в Приморье. В “Нереиде” нам удалось минимизировать технологические риски, применив поликультуру. Как это? Грядка на одной плоскости располагается, а у нас можно задействовать весь объем воды, хоть до дна, и одновременно выращивать промысловых беспозвоночных и водоросли. При этом совместное культивирование бурых водорослей и моллюсков позволяет защитить окружающую среду от загрязнения. Это во-первых. Во-вторых, продукция марикультуры не заражается ящуром, коровьим бешенством и прочими болезнями современного сельского хозяйства. И в-третьих, хотя марикультура не дает максимального количества продукции как генетически модифицированные растения, она обеспечивает отличное качество продукции, высокую цену человеческому труду и сохраняет социум.

Я опять почуяла пафосность: “Может, восстанавливает социум, давая людям работу? Народа в Приморье все меньше, а пьющих все больше... Такому разве втолкуешь, что в садке бесценный продукт, коим не стоит об пирс бухать, лишь бы поскорее в ящик вывалить?”

Но Сергей Иванович и тут не сдался: “Наша технология пригодна как раз для немногочисленного населения с разной степенью образования. Сегодня полторы сотни марикультурных хозяйств Дальнего Востока выращивают за год 435 тонн гребешка, а мы знаем, как получить 1,5 млн тонн. Для начала надо организовать несколько биотехнопарков - в Приморье, на Курилах, Сахалине, Камчатке, в Хабаровском крае и Магаданской области. Бассейны Японского моря и юга Охотского к этому вполне пригодны. Нужны специалисты, которых надо готовить, и обычные рабочие...

Получилось же у “Нереиды”! Сейчас это самый крупный налогоплательщик Хасанского района. Постоянный штат - 40 человек, плюс сезонные рабочие, да еще косвенных рабочих мест раз в пять больше”.

- Так в чем конфликт? Рыбаки пусть ловят, а те, кто хотят выращивать, - выращивают.

- Ловят там, где выращивают. Нужно законодательно определить: марикультура - в прибрежных акваториях глубиной до 50 метров, там ресурсов для лова уже по факту нет. Марикультура никого не лишит работы. Наоборот. Через 10 лет в этих зонах ресурсы для лова восстановятся. Все вроде это понимают, но пока разграничить поля для игры не удается. Лоббистская группа добывающих компаний Приморья самая крупная в России. Нужен закон о праве собственности на произведенный тобой продукт, нужно признать марикультуру сельскохозяйственной отраслью. Тогда дело сдвинется. У него появятся серьезные инвесторы, в том числе и зарубежные. Заработают хозяйства, года через три появится товар, а значит, деньги на развитие. Рыбаки страдают от долгих дальних рейсов, от необходимости обновлять флот... Ну построят новый, мощный, а что ловить будут? Как окупать затраты? У нас есть программы модернизации флота, но нет программы обеспечения его квотами. Без марикультуры Дальний Восток так и будет находиться под прессингом пришлых людей, браконьерства, будет продолжаться оскудение ресурсов и опустошение земель российских. С марикультурой жители Дальнего Востока получат работу, зарплату, а приграничные территории - постоянное население. Это наверняка будет способствовать устойчивому развитию территорий, а значит - всей России.

Источник : http://poisknews.ru/2006/10/12/okean_problem_i_vozmozhnostejj.html